Посёлок с внешней стороны стал давно родным и близким, похожим на маленький кусочек Охты в Спб и совсем незнакомый изнутри.
Годы прожитые в отдельно-стоящем доме в деревне, прежняя жизнь на седьмом этаже в Питерской квартире, а здесь на втором, сместили систему координации тела. Не выходить из дома и не открывать шторы, никому не звонить - стало будто принципом существования. Я как бы обрела, - вернула себе временное семилетнее проживание в Текстильщиках на улице Грайвороновской. Те же потолки, стены, пол, разве что сан-узел совмещённый. А кухня такая же. Но там этаж был первый. И оказывается жизнь на седьмом этаже хрущёбы отличается от жизни на втором этаже хрущёбы, а самое интересное, что между вторым и первым этажём есть тоже принципиальная разница.
Не была на улице уже два месяца. Потом штору отодвинула, а там уже зима. Глаза отвыкли от дневного света, ноги от хождения по земле, взгляд потерял пространственное мышление. Ничего связанного с искусством. Бутылки из под виски, банки от бондюэля и баклашки от воды. Вчера нарисовала куриные крылья и бёдра, сырые. Моя предыдущая выставка называлась "Та которой больше не будет". Мне пришлось расстаться с самыми старыми, любимыми, архивными работами, что бы собрать себе прожиточный минимум до весны. Эти работы хранили в себе время, время когда я была видимо счастлива. Конечно они не были нарисованы от радости, но они были памятью. Теперь пытаюсь потерять память. Надежды исчерпаны до дна. Художественный поиск как принцип окончательно себя исчерпал. Чувства атрофированы, и именно в этой атрофированности чувств, наверное, можно что-то найти. Нет, конечно не новое, конечно, не вдохновение, а скорее такую жизнь после смерти, как банально бы это не звучало.
Перестать наконец думать о том, как сделать хорошее искусство, перестать думать о том, как сделать хорошую композицию, абстрагироваться от мыслей вообще!
В рисовании, в картине, в самом художнике, в первую очередь, в самой себе больше всего тревожит момент когда рука превращается в механический прибор типа миксера, фена, шуруповёрта, дрели. К счастью устаёт кисть руки, начинает болеть спина, немеет копчик. Когда я работала с металлом, у меня никогда от гибки железа в тесках не болела так рука, как сейчас болит от живописи.
Спать ложусь только ближе к шести утра. Просыпаюсь не раньше половины третьего. В четыре уже темно. Аппетита нет. Нарисовала 180 картин. До марта собираюсь нарисовать ещё двести.
Аня Желудь
Открытые студии
Бесплатно 